– …Когда сын с женой развелся, их ребенку почти пять лет было! – рассказывает шестидесятилетняя Нина Васильевна. – Хотя проблемы начались еще в декрете. Невестка бывшая, Верка, транжира страшная была, у нее деньги просто меж пальцев утекали. Ну, вот, Сережка и ограничивал ее. Все, что нужно, покупал сам, наличные ей почти не давал. Если давал, то спрашивал, зачем и куда. Ей это ужасно не нравилось, конечно…
– Обижалась на мужа?
– Ага. А потом вышла из декрета, стала зарабатывать – и распушила хвост. «Я все могу сама, ты жмот, ты мне противен, давай разводиться!». Ну, развелись, сын, конечно, с ней остался. Сережка на него алименты платит уже десять лет почти…
– Ого, так парню уже пятнадцать?
– Пятнадцать осенью будет, сейчас четырнадцать. Но мы его почти и не знаем. Мать сделала все, чтобы парень с отцом не общался. Первое время Сережка ходил, звонил, пытался мальчишку взять погулять, пообщаться. Но Верка костьми ложилась, чтоб этого не допустить. То рано пришел, то поздно, то ребенок болеет, а то и вовсе дома никого к Сережкиному приходу… Потом прямо сказала – не ходи, не расстраивай ребенка! Он, мол, после встреч с тобой несколько дней в себя приходит. Ну вот, так общение и сошло на нет.
– Понятно…
– Вот, а теперь у пацана проблемы, и Верка просто оборвала Сережке телефон. Даже мне звонила! «Он отец, пусть придет, поговорит с сыном! Я не справляюсь!»
… Четырнадцатилетний Егор медленно, но верно идет ко дну: школу прогуливает, врет, мать ни в грош не ставит. Был эпизод с воровством денег в классе, который с большим трудом удалось замять. Впрочем, нет никакой надежды, что это последний конфликт Егора с законом: друзья у него – оторви и выбрось, и чего ждать в следующий раз, никто не знает.
На этом фоне даже неаттестация сына по нескольким предметам за восьмой класс уже кажется Вере сущей ерундой
Вера уже что только не делала: и стыдила, и уговаривала, и забирала телефон, и дома запирала парня, и к психологу водила – толку нет. Психолог посоветовала занять ребенка каким-нибудь спортом.
– Очень ценная рекомендация! – чуть не плачет Вера. – Как будто это так просто – взять и занять…
– Тут нужен мужчина! – со всех сторон советуют Вере. – Пусть поговорит с ним по-мужски… Мужчины как-то умеют разговаривать с мальчишками… Отца напряги, в конце концов! Это его ребенок, пусть помогает, он обязан!
Сергею, отцу Егора, тридцать девять лет, и он, если честно, вовсе не альфа-самец, и не командир батальона спецназа, а самый обычный офисный хомячок – с пивным брюшком, залысинами и в очках. Его жизнь течет тихо и мирно, вдали от криминала и разборок. Последний в жизни конфликт, в котором он участвовал, была драка в третьем классе, вернее, даже не драка, а позорное избиение, о котором Сергей не любит вспоминать.
Дворовую шпану он всегда обходит за километр, скандалов тщательно избегает, драться и конфликтовать не умеет.
О том, что у Егора ТАКИЕ проблемы, Сергей узнал со слов бывшей жены совсем недавно, и тоже в шоке. При этом уверен, что это не его забота. И Нина Васильевна тоже так думает.
– Я правда не понимаю, откуда у людей такая уверенность, что с этим всем теперь должен разбираться отец! – разводит руками Нина Васильевна. – Что отец может сделать в такой ситуации?.. Если он не воспитывал этого ребенка – какие к нему могут быть вопросы? То, что должен был – он делал без вопросов. Хорошие алименты платил аккуратно, двадцать тысяч рублей, между прочим… Я Верке так и сказала по телефону – это твой ребенок, твое воспитание. Сама и расхлебывай!..
***
А как считаете вы, отец действительно сейчас просто обязан вмешаться? В конце концов, Егор – его несовершеннолетний ребенок. И малодушно переложить все на мать – не по-мужски?
А может, ничего отец никому не должен? Алименты должен – но их он платит. А разгребать чужие косяки в воспитании – тут уж увольте…
Права свекровь – мамаша сама виновата: сначала развалила семью, потом упустила ребенка?
Как вам ситуация? Что думаете?
