Красотка, около тридцати. Так случилось, что год назад мы оказались вдвоем в Риме. По делу, по делу, ничего романтического. Сходили на званый ужин. Вернулись в отель. И вдруг она говорит: «Может, в бар, продолжим?» И глазки сверкнули как у вакханки. Но я не хотел пить, да и вообще подумал: на кой черт я, старый и полусонный, сдался этой девчонке? К тому же видел: ее провожал муж. Моя нравственность в последние годы взлетела до высот позднего Толстого. Нехорошо, думаю, пить в римском баре с чужою женой.
И отправился спать. А когда мы летели обратно, она вдруг разговорилась. С мужем уже восемь лет, он хороший, но скучный. В субботу в гости к родителям, в воскресенье в кино. Я спросил: «Но ты любишь его?» Она сказала: «Да. Наверно. Не знаю». Идеальный женский ответ. И вдруг добавила: «Зря ты в бар не пошел». Тут я все понял: ей хотелось не в бар, ей хотелось измены. Нарушить режим, предаться греху, взбодрить уснувшие гормоны.
Человечество вымерло бы от тоски на уровне глубокой античности, если бы не измена. Верные жены – это прекрасно. Но какая же дикая тоска. Сидят, мрачные, дома. Вышивают бисером. Занимаются с детьми чистописанием. Смотрят «Давай поженимся». Оглянулись – жизнь прошла.
Я уж не говорю об искусстве. Без драматичных женских измен не было бы ни «Декамерона», ни «Мадам Бовари», ни «Мастера и Маргариты». А как мы бы жили без Анны Карениной все того же Толстого? Ужас, девушки, ужас.
…А та римская озорница вскоре развелась с мужем. И теперь думаю: не я ли тому виной? Ну развлеклись бы мы с ней в отеле, обоим было бы хорошо. Но главное – она получила бы желанные вибрации, необходимую процедуру. Римские приключения. Вернулась бы к мужу как новенькая, с приливом нежности и любви. Так я не спас семью. А мог бы, старый зануда.
Автор — Алексей Беляков